"Снаряд ударил в лоб нашего БТ, пробил насквозь механика и врезался в мешок с ватниками, чистыми гимнастерками, запасными сапогами, в общем с тем барахлом, которым мы разжились на складе.

Несмотря на развороченное бедро и почти оторванную ногу, механик был еще несколько минут жив. Мы с лейтенантом вытащили его из танка и положили на траву. Танк с распахнутыми люками стоял как сирота, но это продолжалось недолго. Следующий снаряд ударил под башню и мой БТшка, полученный в феврале 1941 года на день Красной армии, загорелся. Неподалеку от нас горела бронемашина, а в нашем танке взорвались снаряды.

Я всё думал куда бежать, но лейтенант приказал оставаться на месте и даже прикурил папиросу. Дней шесть мы выходили из окружения. Нас было много, может, тысяча, может, больше. Десятка три танков, бронемашины, мотоциклы, конные повозки с орудиями и людьми, остатки пехотных частей. Но я не скажу, что мы тупо брели или убегали сломя голову...".