"Через буферные зоны шли колонны бошей (немцев), шли и шли, и бежали от наступающих им на пятки русских. Наш сборный пункт был не готов к приему такого огромного числа пленных. Бараков не хватало, немцы сидели и спали под открытым небом даже ночью и под дождем. Были перебои с кормежкой и были даже опасения, что будут голодные бунты, но немцы были удивление спокойными и тихими.

Группа первичной фильтрации в которую я был назначен, состояла из конвоя, одного переводчика и двух офицеров - лейтенанта Симонса, его заместителя Бартли и меня. Мы работали только с рядовыми и младшим офицерским составом. Я сдружился с одним парнем по имени Крис. Крис воевал в Италии, в Нормандии, дважды был в госпитале и знал о фрицах кажется всё.

Как то утром в лагерь прибыла большая группа пленных, я заметил среди них надменного офицера, которые неспешно гулял вдоль забора и щеголял красивой тростью, он улыбался и курил сигарету. Я просил у Криса, что это за офицер и почему он так доволен?

Это были солдаты из СС. Этих потрепанных эсэсовцев допрашивали, и если на все стандартные задаваемые вопросы допрашиваемый давал ответы "нет", то ему говорили, что его внесут в список тех, кого завтра отвезут к линии разграничения и отдадут советским военным.

Мы привыкли, что после такого фокуса, они сразу становились сговорчивыми, но однажды у одного солдата СС реакция случилась очень сильная, он начал причитать как в молитве, быстро проговаривая: "Не отдавайте меня русским, умоляю". У немца случилась истерика".